|
>>
|
No. 95135
Внезапно захотелось отыграть Сорокина:
>Посередине пола была крышка погреба, запертая на задвижку. Ребров оттянул задвижку, открыл крышку. Из темного люка хлынул запах человеческого кала. Люк был затянут металлической решеткой. Ребров взял с полки электрический фонарь, посветил в люк:
>— Андрей Борисович, добрый вечер.
>На дне глубокого бетонного мешка заворочался человек. Он был без ног и без правой руки и лежал в собственных испражнениях, густо покрывших пол бункера. На нем был ватник и какое-то тряпье, все перепачканное калом. В углу стояли динамо-машина с ручкой и присоединенный к ней электрообогреватель.
>— А я... — хриплым голосом произнес Воронцов, глядя вверх. Бородатое лицо его было худым и коричневым от кала.
>— Как дела? — Ребров осветил Воронцова. — Машина работает? Не мерзнете?
>— Ну... все это... работает и работает исправно, — проговорил Воронцов, помолчал и заговорил быстро и неразборчиво: — Я, я, Георгий Адамович, я постоянно тру и крутить готов, ну, там, когда есть и необходимое, все будет и уже работает, я знаю все, ну, так сказать, возможности, и прошлый раз я усвоил и готов к исправлению, готов к, ну, разным, готов быть в форме и знать то, что вам и мне и что нужно знать, что необходимо знать, я готов.
>— Замечательно, — кивнул Ребров. — Культя не кровит?
>— А я... я это, — затряс головой Воронцов. — Я же вот... вот... как все необходимо.
>Он торопливо вынул из ватника и показал обмотанный тряпьем обрубок руки.
Тоже ведь Рашка.
|