У меня был дварф, двач. Он был лучшим - легендарный по двум гражданским профессиям, легендарный по четырем воинским, он несколько лет при минимальной поддержке отражал амбуши и осады. Он был первый в очереди на артефакты, у него было лучшее жилье в крепости и отдельная столовая.
Однажды на охотника напал гоблин. Один гоблин, двач, всего один. Лучший из лучших, тот самый дварф, отправился спасать своего собрата. Перед смертью гоблину удалось каким-то чудом ранить героя в ногу, и он потерял способность ходить. Он не мог идти, двач. Спасенный охотник уже давно был на безопасной глубине, там, под землей.
Живая легенда, защитник и спаситель, лежал на траве. Наверное, он смотрел в небо, двач. Он знал, что ему не выжить. Поблизости не было воды - ни капли, двач. Он знал, что его ждет. Наверное, он ненавидил судьбу, жизнь, братьев-дварфов, гоблинов и проклятый случай. ??ли же ему хватило мудрости простить всех, и уйти спокойно?
Двач, ему никто не помог. Никто не пришел. Никто не пытался перенести его вовнутрь. Поверженный, он никому не был нужен.
Я ниразу не плакал из-за игры. Ниразу в жизни. До сих пор.

Он ведь не заслужил этого, он должен был жить долго и счастливо, наслаждаясь славными сражениями, а потом уйти на пенсию и возиться с внуками и правнуками, улыбаясь в седую бороду.
??ли встретить свою смерть в лице благородного лорда другой цивилизации, схватившись один на один посреди безумия поля брани, пасть от удара лучшего, чем он сам, как и подобает настоящему воину.
Он был в сознании до самого конца, двач. Он чувствовал, как из его тела вместе с водой уходит жизнь. О чем он думал? О чем думали те, кто оставил его умирать? О чем думал спасенный им охотник?
Когда дварф умер, я зарыдал. Я до последнего верил, что пойдет дождь. Такой долгожданный, такой спасительный дождь. Немного дождя хватило бы, чтобы чуть-чуть наполнить какую-нибудь лужу, и спасти великую жизнь.
Дождь, словно в насмешку, пошел после того, как гравировщики закончили работу в гробнице легендарного воина, убитого судьбой.